Экзистенциальная амбивалентность юного Лермонтова: Байрон или другой?

Abstract

В статье проводится анализ экзистенциальной амбивалентности художественного сознания юного М. Ю. Лермонтова, показывая, каким образом русский поэт одновременно был и не был Байроном. Основанием этому послужил тот факт, что в ранних произведениях Лермонтова проявлялись как концепт тревоги, описанной в теориях Кьеркегора, которую русский поэт был вынужден преодолеть, так и переходная амбивалентность по отношению к ключевым компонентам психологии и эстетики Байрона. Эта двойственность заставляла Лермонтова открыто принимать Байронических персонажей и сюжетные линии, одушевляющие их. Отмечая общие черты между Лермонтовым и Байроном, автор статьи показывает, как обнаруженная экзистенциальная амбивалентность в итоге придала Лермонтову особую независимость от Байрона. Ибо его двойственное отношение к Байрону отодвинуло Лермонтова от романтизма, который Байрон так ярко представлял, и поместило русского поэта в среду постромантизма. Сравнивая корсаров, созданных Байроном и Лермонтовым, автор статьи заключает, что Лермонтов перенял внешние атрибуты поэмы Байрона в структуре, сюжете, обстановке, поворотах сюжета и мрачной эмоциональности. Но при этом Михаил Юрьевич ослабил динамический потенциал данных атрибутов, поворачивая историю внутрь, замедляя ее темп, уменьшая центрального персонажа и вообще воздерживаясь от эстетического изобилия, психологических усилий и высокой морали, которые придавали «Корсару» Байрона привлекательность. Эти ослабления отражают амбивалентное отношение к Байрону с самого начала писательской деятельности Лермонтова. Автор статьи приходит к выводу, что Лермонтов осознавал несоответствие романтизма духу его времени, в результате чего «небайроническую» поэзию Лермонтова можно рассматривать как яркий пример затруднительного положения художника, испытывающего эстетическое влияние еще авторитетного течения в переходный период, когда художник одновременно благоговеет, сомневается и отходит от выдающейся модели вместе с идеалами эпохи, которые он неумолимо оставляет позади, погружаясь в неизведанную пучину нового культурного направления.

This article analyzes the existential ambivalence of the artistic consciousness of the young Russian poet M. Yu. Lermontov, who both was and was not Byron. Evidence for that lies in the fact that Lermontov’s early works manifest the concept of anxiety described by Kierkegaard’s, which the Russian poet was forced to overcome, as well as the transitional ambivalence in relation to the key components of Byron’s psychology and aesthetics. This duality forced Lermontov to openly accept Byronic characters and the storylines animating them. Recognizing these common features, the author of the article shows how the discovered existential ambivalence eventually gave Lermontov a special independence from Byron. For his ambivalent attitude towards Byron pushed Lermontov away from romanticism, which Byron so vividly represented, and placed the Russian poet into post-Romanticism. Comparing the corsairs created by Byron and Lermontov, the author of the article concludes that Lermontov adopted the external attributes of Byron’s poem in structure, plot, setting, plot twists, and gloomy emotionality. At the same time, Lermontov weakened the dynamic potential of these attributes, turning the story inward, slowing down its pace, reducing the central character and generally refraining from aesthetic abundance, psychological efforts, and high morality, which gave Byron’s «Corsair» attractiveness. These weaknesses reflect an ambivalent attitude towards Byron from the very beginning of Lermontov’s writing activity. The author of the article comes to the conclusion that Lermontov was aware of the inconsistency of Romanticism with the spirit of his time, as a result of which Lermontov’s «non-byronic» poetry can be considered as a vivid example of the predicament of an artist experiencing the aesthetic influence of an authoritative current in a transitional period when the artist simultaneously reveres, doubts, and departs from an outstanding model along with the ideals of the era that he inexorably leaves behind, plunging into the unknown abyss of a new cultural direction.