| Abstract: | Это уже стало обычным делом, но стоит также помнить, что история Французской революции много раз создавалась и переделывалась с точки зрения разных партий, где террор – главный эпизод – является объектом самых противоречивых интерпретаций. Когда начинается террор и можем ли мы установить причину его смерти? Как объяснить его возникновение: является ли оно результатом руссоистской воли, известных обстоятельств «родина в опасности», специфических механизмов революции? Недавняя работа ясно показывает, что это явление само по себе остается непонятным, если мы не уделяем достаточного внимания его провинциальному аспекту, с одной стороны, и «народному» насилию – с другой. Местных и региональных исследований великое множество, однако они описывают Террор гораздо лучше, чем анализируют его, беря за образец то, что произошло в столице. Эти простые приметы парижской истории мало что дают для объяснения солидарности и общественных интересов, которые, помимо схематичного социального противостояния, были в определенной степени реальной подоплекой поляризации гражданской войны. Коллективное насилие, со своей стороны, имело богатую историю, в которой 1789–1794 годы являются лишь небольшой главой. Однако преемственность не исключает некоторых новшеств: «толпа», которую едва терпели при причудливом режиме, превратилась в «народ» – символ и божество революции. Таким образом, Вандейская война является привилегированной темой, объединяющей два прослеженных таким образом направления. Действительно, это место отличается своим разнообразием, жестокостью и ужасами, когда взаимное насилие достигло своего апогея. И мы должны настаивать на этом: террор – это не «догоняющий шаг», а революционный механизм, направленный к своей логической цели.
It's already commonplace but it is also worth remembering that the history of the French Revolution has been made and redone many times from the point of view of different parties where Terror – the main episode – is the object of the most contradictory interpretations. When does the Terror begin and can we find the act of death? How to explain its emergence: does it come from a Rousseauist will, from the famous circumstances of the «homeland in danger», from the specific mechanisms of the Revolution? Recent work clearly shows that the phenomenon leaves itself incomprehensible if we do not pay enough attention to its provincial aspect on the one hand, the «popular» violence – on the other. Local and regional studies are legion, however they describe the Terror much better than they analyze it by taking as a model what happened in the capital. These simple decals of Parisian phistory bring little to the explanation of solidarity and community interest which, beyond a schematic social opposition, were to a certain extent the real background of the polarizations of the civil war. The collective violence had, for its part, a rich history of which the years 1789–1794 are only a small chapter. However, the mark of continuity does not exclude a few novelties: a «crowd» barely tolerated under a fanciful Regime was transformed into a «people» – symbol and deity of the Revolution. The Vendee War is therefore a privileged subject uniting two tracks thus traced. Indeed, it is a place characterized by its variety, its brutality and its horrors the reciprocal violence has reached its apogee. And we must insist on this: Terror is not a «catch-up» but a revolutionary mechanism pushed to its logical goal.
C’est deja banal mais a merite encore d’etre rappele que l’histoire de la Revolution fran$aise a ete faite et refaite bien des fois au point de vue de partis differents ou la Terreur - episode principal - est l’objet d’interpretations les plus contradictoires. Quand commence la Terreur et peut-on en retrouver l’acte de deces? Comment expliquer son surgissement: vient-elle de volonte generate rousseauiste, de fameuses circonstances de la «patrie en danger», des mecanismes specifiques de la Revolution? Les travaux recents montrent clairement que le phenomene se laisse incomprehensible si on ne prete pas assez attention a son aspect provincial d’un cote, la violence «populaire» - d’un autre. Les etudes locales et regionales sont legion, cependant elles decrivent la Terreur beaucoup mieux qu’elles l’analysent en prenant pour modele ce qui s’est passe dans la capitate. Ces simples decalques de Phistoire parisienne apportent peu a l’explication de solidarites et de l’interet communautaire qui, depassant une opposition sociale schematique, furent dans une certaine mesure le fond reel des polarisations de la guerre civile. La violence collective avait, quant a elle, une riche histoire dont les annees 1789- 1794 ne sont plus qu’un petit chapitre. Pourtant la marque d’une continuite n’excepte pas quelques nouveautes: une «foule» a peine toleree sous FAncien Regime a ete transfotmee en un «peuple» - symbole et divinite de la Revolution. La Guerre de Vendee est done un sujet privilegie unissant deux pistes ainsi tracees. En effet, c’est un endroit ой par sa variete, sa brutalite et ses horreurs la violence reciproque a atteint son apogde. Et il faut у insister: la Terreur n’est pas un «derapage» mais une mecanique revolutionnaire poussee a son but logique. |
Skip navigation