Изнасилования и сексуальные преступления в международном гуманитарном праве и феномен международного уголовного трибунала по бывшей Югославии (МТБЮ)

Abstract

Конец 1990-х годов ознаменовался беспрецедентными шагами в развитии международного уголовного права и международного уголовного правосудия. Международные уголовные трибуналы, учрежденные Советом Безопасности ООН в середине 1990-х годов для рассмотрения преступлений, совершенных в бывшей Югославии и Руанде, создали обширную судебную практику для судебного преследования обвиняемых в военных преступлениях, преступлениях против человечности и геноциде. Одним из наиболее важных изменений стало судебное преследование за изнасилования и сексуальное насилие как международные преступления. В этой статье рассматривается судебное преследование за изнасилования и сексуальное насилие в МТБЮ, поскольку этот трибунал сделал значительный шаг вперед в судебном преследовании за эти преступления в соответствии с рядом положений, в которые они не были включены в явном виде (военные преступления, геноцид и преступления против человечности, такие как пытки, порабощение, преследования и бесчеловечные акты), которые подготовил почву для последующей разработки этого преступления в Римском статуте МУС. Я утверждаю, что, несмотря на общепринятые предположения о том, что судебное преследование за изнасилования и сексуальное насилие в МТБЮ может быть объяснено характером зверств в югославском конфликте, когда изнасилования были преднамеренной стратегией, выбранной сербами для уничтожения мусульманского населения, или вмешательством НПО и МНПО, которые обеспечили изнасилования и сексуальное насилие. поскольку насилие было введено в основное русло международной судебной практики, этот случай не столь однозначен. Я считаю, что эффективное и строгое судебное преследование за это преступление стало возможным благодаря влиянию эпистемологического сообщества юристов-профессионалов, работающих в Трибунале (главный обвинитель, судьи, КО), которые выбрали эту стратегию, руководствуясь прагматическими соображениями или личными обязательствами.

The end of the 1990s witnessed unprecedented steps in the development of international criminal law and international criminal justice. International criminal tribunals, established by the UN Security Council in the mid-1990s, to address crimes comm itted in the former Yugoslavia and Rwanda, produced extensive case-law prosecuting defendants for war crimes, crimes against humanity and genocide. One of the most important developments has been prosecution of rape and sexual violence as international crimes. This article looks at prosecution of rape and sexual violence in the ICTY, since this tribunal made a significant step forward prosecuting these crimes under a number of provisions where they had not been explicitly included (war crimes, genocide and crimes against humanity, such as torture, enslavement, persecution and inhumane acts), which paved the way for subseqent elaboration of the crime in the ICC Rome Statute. I argue that despite commonly held assumptions that prosecution of rape and sexual violence in the ICTY can be explained by the nature of atrocities in the Yugoslav conflict where rape was a deliberate strategy chosen by the Serbs to eliminate the Muslim population or due to the interventions by NGOs and INGOs, which made sure rape and sexual violence were entered into the mainstream international jusrisprudence, the case is not so clear-cut. I believe effective and rigorous prosecution of the crime occured due to the impact of the epistemic community of legal professionals working for the Tribunal (Chief Prosecutor, judges, OTP), which chose the strategy out of pragmatic considerations or personal commitment.